Эдвард Элмер `Док` Смит - Первый Линзмен-2: Первый Ленсмен
— Да, я понимаю вас… Но если продолжить эту мысль, то я бы упомянул другие загадки, которые находятся куда ближе, чем Ригель и, тем более, Аризия… Например — кто, почему и как долго скрывался под именем Серого Роджера? — Киннисон вдруг усмехнулся не без озорства и добавил:
— Ну, бог с ним, с Роджером… В вашей собственной штаб-квартире, дружище, в вашем Холме есть один секрет, который стоит всех тайн Роджера… Я говорю о Бергенхольме! Ведь этот малый усовершенствовал двигатель Родебуша и Кливленда, сделав тем самым возможной галактическую торговлю, галактическое пиратство и Галактический Патруль! Вот он, загадочный источник нашей головной боли, Вирджил! А я — я даже не знаю, где вы его откопали. Говорят, он даже не имеет диплома инженера?
— Верно, не имеет. Гению дипломы не к чему! А история его появления и в самом деле примечательна. Вы ведь знаете, что наш так называемый суперкорабль прикончил на испытаниях немало парода?
— Наслышан! Но все же Родебуш с Кливлендом довели двигатель до ума?
— Эти парни себя чуть не довели до сумасшествия… Вот так, мой дорогой! Но в один прекрасный день в их посудной лавочке появился этот Бергенхольм — здоровый, неуклюжий, запинающийся о собственные ноги… Минуту-другую он осматривался, а потом и говорит: процесс надо строить так, чтобы пики выхода энергии были здесь и здесь… — и показывает, где.
Затем рисует кривые — очень изящные картинки для человека, не обладающего дипломом. Ну, Фред Родебуш на него набросился, как волк на ягненка. Откуда, мол, ты знаешь, что так будет лучше?
При воспоминании об этом эпизоде губы Сэммза растянулись в ухмылке, глаза заблестели. С видимым удовольствием он выдержал паузу и произнес:
— И представляете, Род, что он ответил Фреду? Дело не в том, лучше или хуже; просто то, что он предлагает, будет работать. И больше от него не могли добиться ни одного слова. Фред и Клив решили попробовать — скорее, от отчаяния, я полагаю. И двигатель заработал! Представляете — действительно заработал!
— Ну и история! — Киннисон покачал головой. — Но если в штате Службы имеется такое дарование, то для него не проблема разобраться с вашим фирменным знаком… я имею в виду опознавательный диск. Что, дело сдвинулось с мертвой точки?
Сэммз пожал плечами, перебирая какие-то бумаги на столе.
— Нет, еще нет… По крайней мере, до вчерашнего вечера новых результатов не было. Но вот лежит его записка с просьбой о встрече… может быть, он что-то придумал. Слушайте, Род, — Сэммз протянул руку к визиофону, — хотите, я приглашу его прямо сейчас?
— Превосходно! Я бы с удовольствием поговорил с ним. Не каждый день доводится встретить живую загадку, начиненную идеями от макушки до пят!
— Посмотрим, что это за идеи, — пробормотал Сэммз, скользнув пальцами по клавишам визиофона.
Рослый молодой человек вошел в кабинет и был представлен комиссару Безопасности Трипланетия.
— Садитесь, доктор Бергенхольм, — Сэммз кивнул в сторону кресла. — Вы можете говорить при мистере Киннисоне совершенно свободно.
Молодой ученый однако остался на ногах. Лицо его едва заметно порозовело, что для всегда сдержанного норвежца являлось признаком несомненного волнения.
— Я должен сообщить вам, сэр, нечто весьма необычное, — он упрямо вздернул подбородок и покраснел еще больше. — Боюсь, что вам будет трудно поверить…
— Смелее, сынок, — подбодрил его Сэммз. — Если бы вы знали, сколько невероятных проектов излагает мне Родебуш только за один визит! Мы с комиссаром готовы выслушать вас.
— Говорят, что я сплю на ходу , что меня посещают видения, что я слышу голоса с того света… ну, и так далее. Одним словом, полный набор причуд и странностей, которыми должен обладать настоящий гений! — Бергенхольм перевел дух. — Так вот, могу совершенно определенно заявить, что я — не гений! Во всяком случае, не в том смысле, как это обычно понимают.
— Вам виднее, Нильс. Но какое отношение это имеет к делу?
— Самое прямое, сэр! Это вопрос доверия! Сэммз и Киннисон переглянулись. Потом комиссар спокойно сказал:
— Как раз перед вашим приходом, молодой человек, мы с мистером Сэммзом говорили о тайнах и загадках. Все они связаны с расширением нашей деятельности, с появлением новых областей, в которых невероятное превращается в реальность — если не в банальное обстоятельство. Поверьте, мы сумеем выслушать вас внимательно и без предубеждения.
— Хорошо. Но поймите, я — ученый. Мое мировоззрение основано на фактах и непреложных законах, в равной степени справедливых и для Галактики, и для человека, и для мельчайшей микрочастицы. Я не верю в сверхъестественное, джентльмены. Я не верю в наитие, которое появляется на пустом месте, Все имеет рациональную причину, но не всегда мы можем доискаться до ее корней…
— У вас возникла какая-то парадоксальная гипотеза? — Сэммз с интересом приподнял брови.
— Нет, сэр, никаких гипотез и никаких парадоксов! Только точное знание. А сейчас я всего лишь расчищаю дорогу для тех невероятных вещей, которые нам предстоит обсудить. Поверьте, если другие замечают за мной странности, то мне самому они видны гораздо яснее… И я пытаюсь их понять и объяснить…
— Так, понимаю, — Сэммз в волнении подался вперед. — Значит, вы вступили в конфликт с самим собой? Я всегда считал вас, Нильс, исключительно цельной личностью… Ну, и как же мы выберемся из болота?
— Прежде всего, попробуем определить, где его край, — Бергенхольм слабо улыбнулся и бросил взгляд на комиссара. — Я полагаю, мистер Киннисон не имел возможности заглянуть в мое досье?
— Вы имеете в виду… — начал Сэммз.
— Да, да, сэр, мое происхождение! — норвежец повернулся к Киннисону. — Видите ли, мой отец, доктор Хальмар Бергенхольм, и мать, Ольга Бьернсон, занимаются ядерной физикой. И я родился как раз в то время, когда они работали на большом ускорителе под Тронхеймом…
— О! Вы полагаете — мутация? — Киннисон привстал в кресле. — Мутация, подарившая вам способность… так сказать, видеть суть вещей? Некое внутреннее зрение?
— Можно сказать и так, хотя под внутренним зрением понимают разное, и достоверное описание подобного феномена отсутствует. Однако все эти странности подтолкнули меня к размышлениям, имеющим прямую связь с интересующей нас темой. Я полагаю, что можно создать учение о силах разума — столь же четкое, строгое и ясное, как геометрия Евклида. Более того, я уверен, что такое учение уже существует, и я появился на свет с некой врожденной способностью воспринимать его отдельные элементы.
— Вы говорите о телепатии? — Сэммз задумчиво поглаживал подбородок, уставившись взглядом в стену.
